Я знаю, мы все здесь нервничаем сегодня.
Я хотел бы, чтобы у меня тут было радио. Телевизор тоже неплохо, но я бы согласился и на радио. Вы тоже можете пойти туда, если хотите. Я думаю, что хочу. У меня еще есть работа. Я вот зачем пришел к вам. Я думаю, что завтра утром сюда нагрянут репортеры. Я полагаю, что больше всего они станут увиваться вокруг вас, поскольку именно вы нашли те. Я считаю, что это единственный способ. Просто отсылайте их ко мне.
Это принесет нам дополнительный доход, вы же понимаете, за счет любопытства тех людей, которых всегда привлекают подобные события. Я думаю, что это не станет хорошей рекламой. Конечно, дело достаточно сенсационное, и если покажется, что мы пытаемся заработать на нем. Да, мы привлечем любопытство, разумеется, тех людей, кто придет один раз и никогда не появится здесь снова. Но одновременно, я считаю, мы оттолкнем публику, в чьей поддержке мы нуждаемся в течение всего сезона, и следующего тоже, и так далее.
Подобное дело, вы же знаете, обязательно привлечет внимание газет, они воспримут его как сенсацию. Но я бы хотел.
Я бы хотел ограничить шум до минимума, и вот почему я прошу, чтобы никто не говорил с репортерами, а просто отсылал их ко мне. Потому что у вас могут быть самые лучшие намерения, но вы никогда не знаете, как сказанное вами будет выглядеть в печати или как они перекрутят ваши слова.
Итак, если бы вы сделали это для меня, я был бы очень вам признателен. Значит, мы будем играть весь сезон? Но я, конечно, надеюсь, что будем. Вложены деньги, не только мои, но и многих людей тоже, и к тому же существует история этого театра, одиннадцать сезонов подряд мы ни разу не отменяли ни одного спектакля. Но сейчас я не уверен, состоится ли сезон. И конечно, вы понимаете, как сильно я сожалею о случившемся. Мэл снова удивился тому, как часто он извиняется. Все, что угодно, лишь бы не одиночное заключение в этой коробке, с неожиданными и непрошеными проекциями слайдов на потолке. Изнутри в замочной скважине торчал старомодный ключ.
